…«Хочу – дышу, не хочу – не дышу»

03.11 12:02 Александра ГРИШИНА, DailyUA

Кто они? Бродяжки, токсикоманы, выходцы из «неблагополучных» семей. Чем живут? Попрошайничеством, воровством, кто постарше - работают. Сколько их? Никто точно не знает.
Речь пойдет о малолетних обитателях городских улиц, которые, в силу обстоятельств, вынуждены самостоятельно добывать средства к существованию. А попросту говоря, бороться за выживание. Несмотря на всю серьезность такого своего положения, беспризорные дети умудряются оставаться детьми. Они еще беспечны и жизнерадостны, как это бывает только в их «нежном возрасте». Но в то же время уже по-взрослому ценят свободу. Именно так они называют свой образ жизни…

Как и в любом другом сообществе, в этом мирке есть свои ценности, стереотипы, социальные градации. Но нет ярко выраженной иерархии. Грань между ребенком просто из «неблагополучной» семьи и ребенком улицы весьма расплывчата. Когда всматриваешься в детские лица обитателей привокзальных территорий, то ловишь себя на том, что через какое-то время уже перестаешь их различать. А ведь каждый уличный ребенок — это отдельная судьба…
Первым ребенком, идущим «на контакт», оказался двенадцатилетний паренек Андрюша, клянчащий «пару копеек» около продуктового киоска на киевском автовокзале. «Сам я из Василькова. Батя помер. Мать работает продавцом. Не может прокормить троих детей на зарплату. Вот мы с братом и подрабатываем…», — рассказывает Андрей, кивая на малолетнего Пашку. Ребята наотрез отказались сниматься на камеру. «Не хотим светиться», — дипломатично сообщили они. Ребята назвали три известных им центра по работе с малолетними бездомными. «Религиозные центры лучше, хоть там и заставляют молиться. Зато можно на велосипеде покататься. А в детских приютах на улицу нельзя выходить, и трехметровый забор с колючей проволокой. Чтобы сбежать, приходилось рыть яму», — рассказали мальчики. Задаю наивный вопрос: «А зачем убегать?». Ответ: «А потому, что мы свободу любим»…

С одиннадцатилетним Серегой познакомилась на ж/д вокзале. Он тоже не местный, из Яготина. Каждое утро, как на работу, ездит на электричке в столицу просить милостыню. «Есть и мама и папа, но денег все равно не хватает», — жалуется малец. «Когда вырастешь, кем хочешь стать?». Недолго думая: «Летчиком».
Сережа согласился быть гидом. Он познакомил меня с парочкой друзей, один из которых живет прямо на вокзале и работает кассиром при туалетных кабинках на привокзальной площади. «Покажите меня по телевизору, а то меня мама давно не видела и волнуется», — кричит он прямо в камеру. Второй друг оказался совсем неприветлив, с огромным синяком под глазом. Разговаривать отказался. «Можете заснять, как я буду лупить кого-нибудь…», — все, что удалось от него услышать.

Рядом с пешеходным мостиком, возвышающимся над железнодорожными путями, поет какой-то тип, аккомпанируя себе на гитаре. «Красиво…», — говорит мой гид Сережа, кидая музыканту монету. Затем он деловито поворачивается ко мне и продолжает экскурсию. Почему-то приходит мысль, что я не первая журналистка, которую Серега посвящает в подробности жизни таких, как он. Сам он мне кажется кем-то вроде ответственным по связям с общественностью… Только вот связь получается какая-то односторонняя — общественность упорно игнорирует неблагополучие своих детей…

Сережа приводит меня к двум своим знакомыми, которые обитают просто в канализационной шахте. Одна из них сначала жутко рассвирепела на гида. Мол, кого, сопляк, в наш дом привел?! Но затем девушка смягчилась и даже показалась мне милой и трогательной. Оказалось, что ей уже 19 лет. Стрельнув у меня пару сигарет, Света рассказала свою историю. Живет она на улице с десятилетнего возраста. Убежала от пьющих родителей в другой город и с тех пор в школу не ходила. Иногда «балуется» клеем, но, в целом от него не зависит. «Хочу – дышу, не хочу – не дышу», — гордо заявляет Света. Она рассказала, что работает, убирает в поездах. Даже парень киевский у нее есть. Кроме, как на вокзале, она нигде не бывает. «Мне такая жизнь нравится — делаю что хочу. Это вошло у меня в привычку. Собираюсь вот домой съездить, паспорт сделать, чтобы на хорошую работу устроиться», — говорит.

Ее сожитель, четырнадцатилетний Юра, весит с виду не более 30 килограмм. За время нашего разговора он регулярно вдыхал испарения клея из полиэтиленового кулька. Разговаривает неохотно. Рассказал, что маму лишили родительских прав, а своего отца он никогда не знал. С тех пор, как сбежал из детского дома, прошло уже лет шесть. «Из-за чего сбежал?», — спрашиваю. «А там пацаны, которые постарше, обижали. Да и вообще, жизнь там — как в тюрьме…», — объясняет Юра.
Мимо проехал милицейский патруль. «Менты! Шухер!». Ребята моментально нырнули в свое потайное жилище. «Сигарет вам оставить еще?..», — спрашиваю уходя. «Не надо, нам хватит. Когда в следующий раз придете, еду принесите», — донесся из канализационного убежища Светин голос.

Сережа вызвался проводить (у этих мальцов свой этикет…). «Сейчас фокус покажу», — говорит. Снял трубку таксофона, набрал 02… Ждет с хитрой улыбочкой соединения… «Алло, милиция?! Милиция, вы плохие!!!». Бросает трубку на рычаг, смеется, радуется, прощаясь, машет нам рукой.

К сожалению, в Украине на данный момент ни правдивой официальной статистики относительно беспризорных детей, ни эффективных законов, нацеленных на решение этой проблемы, не существует. Денег у государства на собственных детей, как обычно, нет. Всевозможные центры работают неудовлетворительно. Не стану продолжать перечень тех мер, которые необходимо было бы предпринять со стороны правительства — слишком много об этом уже сказано и написано. Разговорами детям не поможешь. Не хотелось бы также выступать в роли моралиста и погружаться в депрессивные рассуждения на тему: «куда же, все-таки, катится мир». Просто считаю нужным рассказать хотя бы о тех детях, с которыми мне довелось повстречаться на улицах. Вы можете проигнорировать их. Но уже не сможете отвергнуть факт их существования. Посмотрите на них, послушайте их, вникните в то, что они пытаются сказать… И делайте выводы